Завещание алхимика - Страница 34

– Смотри, мужик – тебе решать! – проговорил художник решительным тоном. – Если хочешь что-то узнать – неси водку, а иначе – наше вам почтение, у меня важные дела имеются! Ко мне вот-вот заказчик должен прийти, большой, между прочим, человек, директор кладбища! Так что смотри…

– Ладно. – Старыгин решил, что ради ценной информации стоит второй раз совершить нелегкое восхождение к вершинам искусства, и отправился в магазин, взяв с Синдерюхина слово никуда не уходить и освежать свою память, чтобы к возвращению «корреспондента» она была в рабочем состоянии.

Оказалось, что купить водку в районе обитания Синдерюхина не так просто: по дороге попадались исключительно модные бутики и ювелирные магазины. Кому пришло в голову открывать такие заведения в продымленном и загазованном заводском районе, трудно понять, но факт оставался фактом. Наконец, пройдя три или четыре квартала вдоль маслянистого и зловонного канала, Старыгин увидел магазин с загадочным названием «Минисупермаркет». Судя по размеру и ассортименту представленных товаров, он был скорее мини, чем супер, но водка там, конечно, была.

Дмитрий Алексеевич купил бутылку какого-то довольно приличного алкоголя и вышел из магазина. У самого выхода его схватил за локоть сутулый тип в поношенном пиджаке и проговорил задушевным голосом хронического алкоголика:

– Я извиняюсь, вам компания не требуется?

– Обойдусь! – ответил Старыгин, вежливо, но сильно высвобождая руку из цепких пальцев алкоголика.

– Какой вы грубый и бессердечный! – вздохнул алкоголик. – Неужели вы один собираетесь употребить всю эту бутылку?

Старыгин не удостоил его ответом и поспешил обратно к дому художника Синдерюхина: с людьми вроде него нужно ковать железо, пока горячо, и по возможности не отходя от кассы.

Подойдя к дому Синдерюхина, Дмитрий Алексеевич с удовлетворением отметил, что лужа перед подъездом, где прежде отдыхал сильно выпивший Григорий, пустует: видимо, его энергичная супруга сумела придать ему вертикальное положение и вернуть в лоно семьи.

Обходя опустевшую лужу, Старыгин шагнул в сторону… и тут на то самое место, где он только что стоял, с глухим отвратительным звуком что-то обрушилось.

Дмитрий Алексеевич инстинктивно отскочил, затем резко развернулся… и увидел нелепо и страшно разметавшееся по тротуару человеческое тело.

Правда, после полета с большой высоты и удара о тротуар в нем осталось очень мало человеческого. Руки и ноги безвольно раскинулись в стороны, как у тряпичной куклы, лицо разбито и залито кровью…

Не было никаких сомнений, что этот человек мертв.

Старыгин почувствовал легкую тошноту и головокружение, естественные при таком близком соседстве со смертью. Он отступил еще на шаг и невольно представил, что было бы с ним, окажись он чуть ближе к месту падения…

И тут он увидел рядом с разбитой головой засаленную, утратившую форму бескозырку.

Преодолевая отвращение и страх, Старыгин еще раз взглянул на мертвеца… поношенные тренировочные штаны, одна нога босая, на второй чудом удержалась резиновая галоша…

Всякие сомнения пропали: это был почетный сталевар и моряк, зверолов и колхозник Владимир Синдерюхин.

Вокруг уже начали собираться зеваки, в маленькой толпе курсировали самые достоверные сведения и самые невероятные слухи о только что случившейся трагедии.

– Он с женой поругался, вот и выбросился из окна, только чтобы ей насолить!

– Да какое выбросился! Она его сама вытолкнула! Нарочно сзади подкралась и толкнула!

– Да что вы такое несете! Это же Володька-алкаш с седьмого этажа! У него жены отродясь не водилось, а баба, которая с ним жила, еще зимой с мясником сбежала!

– Не иначе он в горячке был, от чертей или от зеленых человечков в окно сиганул!

– Милицию кто-нибудь вызвал? – осведомилась толковая старушка с первого этажа.

Старыгин слышал все эти разговоры как будто издалека или сквозь толстый слой ваты. Он думал, что совсем недавно разговаривал с этим человеком, пытался расспросить его о загадочных картинах – и вот все, что теперь от него осталось, – это окровавленное тело на тротуаре… и значит, поиски картин и их автора снова оказались в тупике, оборвана последняя тонкая ниточка…

Тут же ему стало стыдно за эти мысли – человек погиб, почти у него на глазах выбросился из окна, а он думает только о поисках, о своих собственных проблемах…

Он хотел уже уйти, не дожидаясь появления милиции – ведь его снова возьмут на заметку, а, учитывая историю в Комарове, оправдаться будет очень сложно.

Старыгин уже сделал шаг в сторону и бросил последний взгляд на мертвого портретиста. И тут он заметил, что в полуметре от разбитой головы Синдерюхина в трещине асфальта что-то тускло блеснуло.

Машинально, не отдавая себе отчета, Старыгин наклонился и поднял с земли блеснувший предмет.

На этот раз, прежде чем спрятать находку в карман, он украдкой взглянул на нее.

И его подозрения превратились в реальность.

Как он и догадывался, это был оловянный солдатик.

Маленькая, ярко раскрашенная фигурка. Синий мундир, желтые ремни портупеи, нарядные красные штаны, заправленные в высокие сапоги, черный кивер.

Точно такой же солдатик, как тот, которого он нашел в Комарове, возле мертвого Никанорыча. Только вместо винтовки солдатик держал в руке обнаженную саблю.

Но тогда…

Никанорыч был, несомненно, убит, причем убит жестоким средневековым способом. О самоубийстве и речи не шло. Значит, и несчастный Синдерюхин не покончил с собой, не выбросился из окна. Его убили.